И она начала срезать плёнки и жилки с мяса.
И при этом даже не откладывать их, чтобы заморозить и потом использовать, например, для варки бульона, а просто выбрасывать.
В мусорное, блин, ведро. Меня это тогда глубоко потрясло.
Причём буквально в течение месяца после этого я ещё дважды столкнулся с тем, как другие люди делают то же самое.
Очень много об этом думал и переживал.
Это же ЕДА! МЯСО! БЕЛОК! КОЛЛАГЕН! Нельзя выбрасывать!
В моей родительской семье до того момента жилки и плёнки с мяса никогда не снимали.
Не знаю, почему. Это никак не обсуждалось, потому что этот вопрос просто не возникал. Ну не было такой практики, я даже не знал, что так бывает.
И долгая борьба с говяжьей жилой в попытках её пережевать была для меня одним из главных впечатлений от говядины в принципе.
А тут вон как. Два восклицания боролись во мне за право быть воскликнутыми по этому поводу.
Первое: "Святотатство!" Второе: "А что — так можно было?!"
*
В том же году я впервые увидел, как снимают накипь с бульона. И тоже выбрасывают. После истории с мясными плёнками я был уже отчасти подготовлен, но тоже противоречивые были чувства: белок же, еда.
*
В детстве я никогда не был в кафе с родителями.
В столовых да, в чебуречных да, в пельменных да, даже в пивбаре-автомате несколько раз, но вот в кафе и кафетериях — где мороженое и пирожные — только либо с друзьями, либо один.
Но на это всегда надо было выпросить деньги у родителей.
И меня всегда очень сильно настраивали против кафе.
Если просил 20 копеек на сто граммов пломбира, мне в итоге их давали,
но перед этим вынимали весь мозг рассказами о том, что на эти копейки можно купить столько-то полтавской крупы,
которой можно всю семью столько-то раз накормить,
а я собираюсь их потратить на бессмысленное мороженое в кафе,
которое я вообще-то не заслужил, потому что на прошлой неделе простудился и сидел дома, а не ходил в школу,
хотя моё обучение в школе оплачено трудом всего советского народа и лично родителей,
и вообще в своей жизни ни копейки ещё не заработал,
и что это за стремление вообще — есть мороженое в кафе?
*
Вот мама купит мороженое в брикете на вафлях, принесёт домой, съешь по-человечески, на кухне, запьёшь горячим чаем, не будешь потом по улице шляться расхристанным, не простудишься.
А ещё в общепите всегда всё плохо, тебе там вместо пломбира молочное мороженое положат, которое в два раза дешевле, наживутся на тебе, а ты и не поймёшь, и вообще, тебе вон на прошлой неделе уже давали в воскресенье десять копеек, а ты опять просишь, а ведь ни копейки в жизни не заработал...
Ну и так далее, по кругу.
В итоге я потом, когда уже сам зарабатывал и собирался зайти в кафе, постоянно думал о том, сколько можно за те же деньги, что я тут потрачу, купить какой-нибудь простой еды, пересчитывал свою чашку кофе в пачки дешёвой вермишели и так далее.
*
Вылилось это, правда, в поведение, прямо противоположное, видимо, тому, какого, наверное, хотели добиться родители.
Когда уже служил по контракту, я, получив зарплату в батальоне и думая это дело отметить,
сначала на автомате считал, что вместо порции борща и двухсот граммов водки в кабаке можно купить пятнадцать пачек дешёвых спагетти, килограмм лука и бутылку подсолнечного масла и питаться всем этим целый месяц,
а потом радостно соображал: "Так отлично! Сейчас я всё это куплю, обеспечив себе аварийный запас жратвы на месяц, а остальное можно радостно прокутить!"
Что и делал.
*
В последние дни службы, когда пошёл покупать всякие подарки, с которыми собирался вернуться домой, впервые поинтересовался ценами на всякую там электронику и прочая и понял, что теоретически мог бы вернуться со службы вполне таким прибарахлённым, а возвращался, практически, голым.
Зато, что называется, поел и попил.
В частности, когда у меня болели зубы, я покупал 1,75 джина сигрэмс, таскал его всюду с собой и прихлёбывал вместо анальгетика, а также рот им полоскал.
В кабаки ходили с коллегами так, что пар шёл.
Траву при себе таскали стаканами — угощали всех направо и налево.
Зато макароны или рис, лук, растительное масло — такой аварийный запас был почти всегда.
И был он не потому, что я был умным и думал о том, что надо запастись едой, а исключительно потому что меня с детства приучили пересчитывать поход в кафе в какой-нибудь дешёвый корм для тушки.
И для меня эта закупка служила вроде как разрешением самому себе: мол, вот, еды я купил, а теперь можно аля-улю, эгегей.
Иногда, правда, бывал неосторожен и откладывал закупку макаронной индульгенции "на завтра" — и пиздец, в итоге забывал и потом две недели перед зарплатой сидел ваще голодный.
Однако отказаться от походов по кабакам в пользу полтавской крупы как-то всё равно в голову не приходило.
В целом вся эта внутрисемейная пропаганда из детства скорее способствовала моей любви к кабакам, чем наоборот.
*
А ещё помню из детства такой момент.
Папа одного моего друга несколько раз выбирался на городскую свалку, с которой привозил какие-то доски, что-то ещё, нужное в хозяйстве, но самое главное — однажды он привёз оттуда этому моему другу офигительный игрушечный пистолет — очень точную металлическую реплику кольта уокера. Которую он там просто нашёл.
В мусоре и говнище.
А у нас же у всех большинство игрушек были более или менее одинаковыми.
Не без исключений, но тем не менее.
Ну кому-то что-то привезли из ГДР, у кого-то осталось что-то от дедушек и бабушек, но этот игрушечный револьвер был какой-то просто волшебно-уникальный.
Я на него посмотрел — и потом годами очень важной моей мечтой было — побывать как-нибудь хоть разок на городской свалке и покопаться в мусоре.
Подогревалось это желание монологом Жванецкого про мусоропровод.
*
Кстати, всякие пищевые заморочки от бедности или от памяти о бедности у всех были разные.
У нас вот, например, несмотря на весь вышеописанный головняк со сраными копейками на кафе, в целом пищевых запретов, обусловленных экономией, в семье было не так много.
Например, если удавалось купить мяса и наделать котлет, этих котлет всегда было очень много, огромная кастрюля заполнялась ими доверху — и до половины этой кастрюли я практически сразу съедал.
Первые пару котлет съедал, "как положено" — вилкой, с тарелки, с гарниром, а потом просто таскал их из кастрюли руками и ел без ничего одну за одной.
Много съедал сразу.
Больше десятка точно.
Потом кастрюля с оставшимися отправлялась в холодильник, но я всё продолжал их оттуда таскать и жевать просто между делом за чтением
Такие же кастрюли с котлетами иногда стояли в холодильниках и некоторых моих друзей, но им было категорически запрещено прикасаться к ним за пределами общих семейных приёмов пищи.
*
Или вот, скажем, вазочка с конфетами.
У многих моих сверстников дома конфеты запирали в секретере или ставили на верхнюю полку серванта.
Друзья мои получали конфеты в качестве поощрений за что-нибудь.
Или иногда просто в качестве демонстрации родительской любви — одну-две штучки.
А больше нельзя:
а) не заслужил,
б) вредно,
в) нельзя баловать,
г) мальчику много сладкого вообще незачем, а то вырастет сладкоежкой, как девочка.
У нас вазочка с ккарамельками всегда стояла на кухонном столе, я мог их брать в любой момент и в любых количествах и есть, а также угощать друзей. Друзья очень удивлялись и говорили, что мои родители добрые.
Собственно, у каждого из нас было, за что считать добрыми скорее чужих родителей, чем своих.
*
А, ещё шоколадки.
Я с детства читал много газет, и вот в этих самых газетах время от времени встречал такую тему: надо учить детей делиться.
И иллюстрировалась эта максима обычно почему-то шоколадкой.
Что, мол, купили ребёнку шоколадку — пусть он сначала поделится со всеми членами семьи.
Именно шоколадка была таким вот инструментом воспитания верного отношения к распределению благ.
И на многих моих сверстниках их родители практиковали эту фигню, причём именно на шоколадках.
Наверное, это потому что шоколадные плитки легко ломаются на части определённого размера.
То есть им реально давали шоколадку, а потом или начинали говорить: "Поделись с сестрой, с папой, с бабушкой, с мамой, а вот сегодня к тебе ещё Гриша придёт заниматься, ещё ему оставь", — или сначала позволяли эту шоколадку съесть, а потом месяцами ели мозг, что, мол, какой же ты эгоист, не поделился с мамой, папой, бабушкой и прочими.
Мне виделось в этом какое-то ужасное иезуитство.
Ну и, если мне давали шоколадку, я волен был сам сожрать её целиком.
Если родителям тоже хотелось шоколада, они или покупали и себе тоже, или сразу давали мне не целую шоколадку, а треть.
И никакой мороки с тем, что тебе сначала дают, а потом ждут, что ты часть отдашь обратно.
Вообще очень странный и странно распространённый был этот момент с "шоколадным воспитанием", дурацкий и, кмк, плохо продуманный ритуал.
Особенно в варианте, когда предполагалось, что ребёнок сам должен инициировать раздел, а иначе получал месяц пиления головы.
Типа, имелось в виду, что ребёнок должен задумываться о том, не жертвует ли мама ради него собственным желанием, а то, может, она тоже хочет, но молчит, а вот он ей предложит, а она, типа, молчала-молчала, а теперь скажет?
Или что? Или всё равно промолчит, но потом втайне прослезится?
Болезненная фигня.
Всегда было жаль сверстников, у которых дома это практиковалось.
*
Кстати, про "мальчику сладкого не надо, а то сладкоежкой вырастет" — была же и противоположная хрень.
Знал девушку, впервые попробовавшую свинину в шестнадцать, а говядину и баранину и того позже.
Причём её родители не были вегетарианцами.
А просто: "Девочке мясо не надо, мясо — мужицкая еда".
Вот курочку можно.
*
У нас в семье ни про мясо, ни про сладости никаких гендерных заморочек не было.
Зато про мясо было другое.
Мясо было чем-то, чем я не мог оперировать, пока оно не приготовлено.
Мой доступ к приготовленному мясу был неограниченным, к сырому — табу.
Вообще готовить меня учили с детства, но только не мясо.
К сырому мясу мне нельзя было даже прикасаться.
Во-первых, потому что мясо — ценный и дефицитный, почти сакральный продукт и я могу его испортить, во-вторых — "в сыром мясе паразиты и вообще всякая зараза, прикоснёшься — и всё, конец, похороны".
По уровню запретности сырое мясо могло сравниться только с швейной машинкой.
В итоге готовить мясо я начинал учиться уже во время своей контрактной армейской службы.
Отдельно смешно то, что этот запрет действовал дома, но не действовал у бабушки: там дедушка учил меня резать кур и кроликов, бабушка учила кур ощипывать и опаливать — и норм.
*
Конечно, если бы мы все работали на атомных батарейках, многое было бы проще.
*
Из комментов
*
Ну, что удивляться. Это поколение, пережившее войну и не самые сытые послевоенные годы. Многое на подкорку засело и довольно крепко. И нарушения пищевого поведения из той поры ещё не одного поколения коснутся.
*
У меня просто вот тетя была, мир ее праху, довольно прижимистая. Мама говорила - зимой снега не допросишься. А потом она как-то рассказала о своём военном голодном детстве и я на все эти особенности иначе смотреть стала.
*
Бабушка, с 12 лет работавшая в колхозе, как война началась, всегда считала еду, сколько и чего приготовлено, на сколько хватит.
Ещё бабушка очень любила сыр и бутерброд из обычного батона и докторской колбасы.
Ела каждый день, как ритуал, с чашкой кофе часа в три дня.
Обязательно.
С этим связана такая история. Совсем молодыми с мужем снимали крохотную комнатку в подвальном помещении, спали на одной раскладушке сами, на другой две дочки, шили день и ночь, чтобы прокормиться. Хозяйка этой каморки каждый день выходила на крыльцо с чашкой кофе, нарезанным сыром и вот таким бутербродом, с батоном и колбасой.
Она никогда не угощала своих квартирантов ни кусочком, но ела у них на глазах ежедневно.
Бабушка поклялась, что будет всегда есть тоже такое, когда сможет заработать. И этот ритуал сохранялся вплоть до того, как она совсем слегла и ее уже кормили кашкой, лет в 86...
*
Мои родители всё пересчитывали на сливочное масло…
наверное потому что из него можно было сделать топлёное, а бабушка перед войной предусмотрительно натопила пятилитровую его кастрюлю и спрятала, благодаря чему считается что выжила часть семьи, включая отца.
*
О, я несколько раз в детстве вот с этим "поделиться" сталкивалась.
Меня это просто в ступор вгоняло.
Причём, если приносили какие-то гости какое-то угощение - я додумывалась поделиться, понятно же,
но когда мама что-нить вручала, а потом весь день ходила с мрачным лицом, потому что я с ней не поделилась - это конкретный вынос мозга был. А она это где-то вычитала, видимо)
*
связанных с едой запретов в моем детстве не было,
но была общая тема про вечную благодарность за еду родителям -- ты,мол, ни копейки не заработала, ничем не заслужила эдакое счастье, болеешь вечно,
а тебя КОРМЯТ. (болела, кстати, во многом из-за не подходящей мне еды, крахмальной и жирной)
зато мне запрещено было просить еду в гостях, любую, даже конфетку-булочку-пирожок, и даже соглашаться съесть то, что предлагали. исключение -- дни рождения, на которые меня приглашали (брали с собой) ,
и жадность во мне искореняли с таким рвением и такими иезуитскими приемами,
что столкнулись с другой проблемой -- я отдавала все, что кто-либо не то, что попросит, а просто похвалит.
а то ж родители меня любить не смогут, жадину такую.
очень нескоро с этим синдромом справилась, после 30-ти, наверное.
*
у нас дома год простоял новенький велосипед который я "ещё не заслужил". Год смотрел на новенький велик Когда я его в итоге получил то в первый же день проколол камеру и он ещё недели стоял т.к. камеры не доставались но мне уже было все равно. Апатия такая. Идиотские методы!!! Я так точно не буду делать!
*
Рос с братом-двойняшкой. Все приходилось делить на двоих. Шоколадки те же. Отець нас так справедлиаости учил: один делит, другой выбирает. Работало. Делящихся всегда старался поделить поровну
*
один случай звпомнился мне как абсурдный.
Мы регулярно ездили в Воронеж "на аппараты", зрение моё починять.
И вот в очередной раз остановились с бабушкой у жены ее племянника.
А у той на стене кухни висел набор - половник, шумовка, вилка, ну стандартный из шести предметов.
А у нас в поселке такого не было, и я его вожделела - потрогать, пощупать, поиграть.
Там еще верхняя половина приборов была из голубого пластика.
Мечта, короче.
И раз бабушка, когда хозяйка была на работе, разрешила мне снять с крючков эти приборы, я их положила на столешницу, руками обняла, полюбовалась - и мы их развесили по местам.
На следующий день бабушка в присутствии хозяйки говорит - Ириночка, ну я рассказала Насте о твоей мечте и что мы вчера сделали, и Настя - такая - нехорошо это, нельзя, больше так не делай!
Тут я в свои шесть лет и охерела!
Просто потрогать нельзя!
Блин, мне 42 года, а я до сих пор помню))
*
https://www.facebook.com/yatsutko/posts/10218948985905505
И ещё немного странного о родителях
Когда я был мелкий, лет с пяти до десяти-одиннадцати, наверное, мама упорно приучала меня к горячему.
К очень горячему.
Не знаю, зачем.
Например, она была уверена, что купаться надо в очень горячей воде.
То есть, мне в эту воду сложно было даже палец засунуть, настолько было горячо, а она требовала, чтобы я залезал в ванну с такой водой целиком.
Фактически, это было пыткой.
Но я верил, что так надо, и пытался. Сначала окунал руку или ногу.
Стиснув зубы, ждал, когда эта часть тела чуть привыкнет. Потом погружался чуть дальше.
Или сразу набирал много воздуха в лёгкие, задерживал дыхание и погружался сразу.
Это всегда было ужасно.
Чай, кофе, супы и борщи я тоже должен был пить и есть почти кипящие.
Мама всегда говорила: "Ешь (пей), пока не остыло".
Просто тёплый (и даже просто горячий, но при этом не обжигающий) борщ или чай объявлялись холодными и мне выносился мозг по этому поводу.
Дескать, "дотянул до того, что всё застыло".
В итоге я, в общем, научился довольно спокойно переносить самые разные температуры, а раскалённый борщ, да с перцем, да с чесночком даже полюбил.
Или очень горячий чёрный чай через глоток с вискарём.
Но иногда вспоминаю об этом всём и думаю: вот зачем это всё было?
С какой целью?
Где они тогда нахватались этих глупостей и почему так упорствовали в них?
Что вообще случилось бы, например, по мнению мамы, если бы её сын залезал не в ошпаривающий почти кипяток, а в нормальную тёплую воду?
Я спрашивал её пару лет назад.
Она не помнит.
Говорит, что почему-то думала, что это полезно.
Не помнит, почему.
*
Из комментов
*
Видимо, тогда это модно было.
Где они такого начитались? Меня папа так же упорно в горячую воду засовывал. А суп горячий не ем до сих пор)
Похоже, это всеобщее какое-то было заблуждение.
*
ох ты ж. сама мама. недавно обнаружила, что восьмилетняя дочь считает комфортной температуру чуть прохладнее комнатной. еле сдержалась, вспомнив, что купается она так явно не впервые и вроде здорова.
*
А как нас мама с бабушкой лечили в детстве?
Горячий парафин на грудь, растирание вонючим козьим жиром, банки-горчичники, носки с горчицей, прогревание носа синей лампой - "терпи, сколько можешь!".
Ненавистное горячее молоко с содой и медом, которое обязательно надо было выпить, пока оно ОЧЕНЬ горячее.
Какая сука моей маме это посоветовала - не знаю.
*
А мои дедушка с бабушкой были с севера и построили дома баню. Топили её обязательно раз в неделю, ну и меня туда стали носить. Бабушка сказала, что мне в первый раз было месяца четыре.
Не обожгли и кипятком не облили.
Но помню, что в дошкольном возрасте я баню терпеть не могла: меня били веником, "шоркали" мочалкой, а потом чистую одевали в пижаму и укладывали спать.
Спать не хотелось, но тело было разморенное и уставшее, поэтому лежала я в кровати полным трупом с открытыми глазами.
*
У детей встроенный терморегулятор.
Дочь пьет ледяное молоко и воду, всегда купалась в очень прохладной воде, ходит всегда по кв босиком,
я затыкаю в себе голос мам и бабушек - может все в те времена боялись холода?
И да, мама тоже одевала сто одежек на меня, кутала,
почему-то легко пью горячий чай - видимо не помню, но такой давали?
До сих пор пытается закутать моих детей и отнять холодное.
*
https://www.facebook.com/yatsutko/posts/10205555366113381
навел
marss2 