"Мне пригодились воспоминания мамы о послевоенных годах, когда продукты отпускали по карточкам. Ее коллегой в те годы был отец двоих уважаемых в наше время горожан. Он работал слесарем. Худущий был настолько, что брюки у него были на лямке через плечо, чтобы не свалились. А на обед он уходил в укромный уголок цеха и там, повернувшись спиной, что-то быстро ел. И мама, и тот парень были еще молоды, без семей, но у каждого были родители и младшие братья с сестрами, которых надо было помогать растить. Ну и стали над этим Яшей подшучивать — черную икру ест. Кстати, черная икра в то время не считалась деликатесом. Говорили, что она «жабами воняет». «Тормозки» с обедами оставляли тут же в цехе. И однажды кто-то из парней, которым было за милую душу подшутить, подкараулил Яшин «тормозок» и развернул газетку. Там был кусок хлеба с рыбьими головками. Вот и весь Яшин обед.
Так и я вспоминала про Яшу, торопливо съедая свой нормативный обед-перекус. И как никогда понимала маму, для которой важно было каждого гостя прежде всего накормить. Навсегда оставшаяся, очевидно, детская психотравма от голода 1932 года."
обе белые, блядь
голодомор, нахуй
Запускай космонавта, и соедини меня с Мишей.
―Какого космонавта?
―Слушь, ты привыкай уже ко мне. Если израильская - то военщина, если советское - то шампанское, а если запускай - то космонавта.