Российский Балтийский флот.
В 1840-х гг. наше Морское ведомство впервые озаботилось вопросом, что есть полностью боеготовый корабль. Долго думали, спорили, и в конце концов решили: боеготовый корабль - это такой корабль, который может хотя бы выдержать огонь своих орудий и не развалиться в сильный ветер.
Обрадовались! Класс! Сформулировали изящно и красиво! Решили применить этот принцип к имеющимся в наличии кораблям и немножко... поели ухи: из 35 только 14 могут выдержать огонь своих орудий и не развалиться.
Проблема была в том, что изящную формулу уже озвучили перед государем Николаем Павловичем. Испугались. Ведь если доложить результаты - то царь шутить не будет, тут даже не Сибирью и синими мундирами пахнет, это ведь на горизонте уже Петропавловская крепость и виселица вырисовывается.
Но голь на выдумки хитра. В результате Николаю доложили, что есть в русском флоте
- корабли для дальнего моря (по изящной классификации - могут выдержать свои залпы)
- корабли для ближнего боя (могут выдержать пару-тройку своих залпов)
- корабли для ближайшего боя (один залп - и на абордаж, пока не развалились и не утонули).
- самое смешное - есть корабли, принципиальноготовые (к чему, утонуть у стенки?)
Естественно, царю разницу между дальним и ближайшим боем объяснять не стали, предложив изящные формулировки, без того, что написано в скобках.
Николай выслушал эти словесные эскапады, и... попросил объяснить на нормальном русском, что имеется ввиду за каждым определением. Адмиралы объяснять побоялись и до конца царь так ничего и не понял. И попросил своего брата Константина разобраться, что там у смоленых задниц творится.
Константин разобрался. К 1853-му. Когда уже начиналась Крымская война, и меры принимать уже было поздно. Говорят, долго ругался.
