" Из Туниса внепланово вернулась знакомая матери. Внепланово, т.е. раньше на неделю. По настоянию туроператора. Знакомая страшно этим расстроена: "Да какая там революция?!.. У нас в отеле и стрельбы-то почти слышно не было. Если с пляжа не обращать внимания на столбы дыма от подожженых в городе покрышек - так вообще всё нормально!.."
Мда, если чего у нас не отобрать, так это чувства матёрого пофигизма. (с) u-96"
***
раньше не мог. Теперь, пожалуй, могу. Да и то, не разъяснить досконально, а в рамках собственного понимания.
На самом деле, случившееся в Тунисе куда серьезнее, чем может показаться. На первый взгляд, все просто: народ, уставший от жесткой власти предельно коррумпиованной, сотнями ниточек прочно сшитой верхушки, мало интересовавшейся тем, что голодают уже не только трущобы, вышел на улицу и сверг. С неизбежными побочными эффектам типа грабежей и поджогов, но это уже совершенно неважно, потому как человек по природе своей скотина, а отсутствие над душой городового предрасполагает к полету этой самой души. Тем паче, если городовой рядом и вполне одобряет. Но. Первая и, может быть, главная фишка в том, что ареной событий стало одно из самых европеизированных, можно даже сказать "демократических" (насколько это вообще возможно в том регионе) государств. Демократических настолько, что роль армии в системе власти была ровно такой, какой, в принципе, и должна быть, а для разговоров с особо недовольными гражданами существовала полиция. Любое дальнейшее "ускорение" в этом направлении, пусть даже крайне греющее душу "детям 68 года" из евроструктур чревато, - пусть даже эти постаревшие дурашки сего не понимают, - совсем не теми последствиями, которые они, слепо верющие в собственные догмы, ожидают. А совсем иными, что прекрасно сознают лидеры арабского мира, люди, отличие от "общечеловеков", вполне рациональные и вменяемы.
Если конкретно. Никакая эта "жасминовая революция" не революция. Совсем наоборот, оползень в прошлое. Когда-то "новые люди", в основном, национал-народники и национал-социалисты из низов, порожденные каким-никаким, но все-таки прогрессом, ломали традицию, надеясь перепрыгнуть пропасть одним прыжком. Убирали старые монархии. Модернизировали, каждый в меру сил. У кого-то, как у Ататюрка, получалось неплохо, у кого-то, как у иракских и сирийских генералов, - хуже, и у кого-то, как в Йемене и Афганистане, еле-еле. Но чем больше было прогресса, тем больше свирепела традиция. А что еще важнее, тем шире становилась ее социальная база, - безоглядно множащаяся и в новых условиях уже не так интенсивно, как раньше, вымирающая масса "лишних людей", наползающая в развивающиеся города. Притом, что былые "народники", сделав максимум возможного, сами, естественно, превращались в "автократов и клептократов", давая идеологами традиции возможность эту массу, имеющую все основания для недовольства, оседлать. Естественно, под модными лозунгами о демократии. Которая, кстати, в их понимании куда более реально
демократична, - по той простой причине, что они хотя бы формально Бога боятся. Зато не боятся выпускать пар из социального котла уже забытыми Европой способоами, - как делали это иранские дедушки, девять лет подряд сбивавшие напряжение, посылая на минные поля "лишнюю молодежь" с пластиковыми ключиками от Рая на шее. В принципе, панацеи от этого нет. Нигде. Разве что свирепый, всепозволяющий контроль силовиков, имеющих право давать по рукам - если надо, то вплоть до виселицы, как в Турции с Мендеросом, - любому, кто попытается хоть как-то оседлать эту волну.
Но такая, как ныне модно говорить, парадигма, резко расходится с нынешними представлениями о дозволенном. И потому в Турции происходит то, что происходит, в Алжире вояки, 15 лет назад сумевшие не допустить "торжества демократии", сегодня, после рек крови, вынуждены по указанию Европы с этой "демократией" дружить, в Пакистане и Судане, где даже малая толика снисходительности тотчас накреняет к опасной черте всю конструкцию. Что уж говорить о более склонных к мягкости режимах типа тунисского.
В общем, и все. Прочее уже детали, которые можно растолковывать по ходу. Если же вы, други, спросите, а где, собственно, выход из этого тупика, могу сказать только то, в чем убежден: успокойтесь, выхода нет; Ганнибал у ворот.
автырь