США принято считать эталоном эффективности и порядка. Утверждается, что здесь всё делают быстро, четко, с минимальными потерями. Тем более удивительным оказывается тот факт, что здравоохранение у нас - самое неэффективное среди развитых стран. Мы тратим на охрану здоровья $4887 на человека в год - в то время, как канадцы тратят $2163, британцы $1835, французы $2109 и т.д. Мы опережаем по этому показателю все развитые страны раза в два. Даже если считать не абсолютные цифры, а процент ВНП, то и тут мы впереди планеты всей, тратя почти 14% ВНП на охрану здоровья - и этот процент растёт с каждым годом. При этом мы последние среди развитых стран по продолжительности жизни и по детской смертности. То есть за эти сумасшедшие деньги мы купили довольно-таки посредственное здравоохранение.
Почему так происходит, можно понять из небольшой статьи в Washington Post (For Want of a Dentist, By Mary Otto, Wednesday, February 28, 2007; Page B01). В ней рассказывается, как умер двенадцатилетний мальчик Димонт Драйвер, у матери которого не нашлось $80, чтобы вырвать сыну больной зуб.
Димонт рос в бедной семье: мать-одиночка, куча детей, низко оплачиваемая работа. Нередко оказывалась на улице - точнее, в ночлежке для бездомных. У них была государственная медицинская страховка Medicaid, но их с неё время от времени снимали. В январе этого года, когда заболел Димонт, у них не было никакой страховки. Но даже когда страховка была, у матери не было возможности вылечить зубы детям: большинство дантистов не принимает Medicaid, поэтому к тем, кто это делает, попасть не просто. У младшего брата Димонта было шесть гнилых зубов, и мать пыталась в первую очередь что-то сделать с ними. До самого Димонта дело не дошло. А у него зубная боль перешла в головную, и в конце концов пришлось вызвать "Скорую". В больнице выяснилось, что бактерии из гнилого зуба проникли в мозг. Димонту сделали две срочные нейрохирургические операции. Кстати вырвали и зуб. Но несмотря на эти операции, после полуторамесячного пребывания в больнице Димонт умер. Стоимость лечения Димонта - 200--250 тысяч долларов только за первые две недели (стоимость следующих нескольких недель ещё не подсчитана). Нейрохирургия и выхаживание после неё стоят дорого. Так как таких денег у матери Димонта нет и никогда не будет, больница запишет эти расходы в невозвратные убытки. А стоимость лечения тех, кто МОЖЕТ заплатить - возрастет: больница должна как-то вернуть эти деньги, верно?
Теперь давайте посмотрим, что было бы, если бы наша система здравоохранения была последовательна. Возможны два варианта: последовательно социализированная и последовательно либертарианская медицина.
В первом случае: всеобщее медицинское страхование, каждый получает медобслуживание, - Димонт бы всё ещё жил. Общие расходы - $80 за вырванный зуб. А может, и меньше: если бы ребёнка вовремя осмотрел дантист, то, может, до этого дело бы не дошло.
Если бы наша система была полностью либертарианской, то каждый имел бы полную свободу лечиться - или умирать, если нет денег. Димонт бы умер - и скорее всего, гораздо раньше, чем в двенадцатилетнем возрасте. Возможно, его мать загнулась бы на своих первых родах, так что он бы вообще не появился на свет. Общие расходы - $0.
Но мы не можем быть последовательными. Мы не хотим социализированной медицины, потому что полагаем, что, как говорил Рейган, это шаг на пути к социализму. С другой стороны, несмотря на упорную работу Cato Institute, American Enterprise Institute и Ayn Rand Institute, мы всё ещё испытываем неловкость при мысли, что в богатейшей стране мира люди будут в мучениях подыхать под заборами. Поэтому мы, с одной стороны, отказываем в лечении беднякам, а с другой стороны, когда бедняк помирает, требуем, чтобы его спасали, не обращая внимания на стоимость. В итоге 40 миллионов незастрахованных в США идут к врачу только тогда, когда они оказываются в совсем уж патовой ситуации. Как раз тогда, когда их лечение совсем дорого.
Хороший пример - ситуация с диабетом в Нью-Йорке (см. цикл репортажей в New York Times). В городе болеет 800 тысяч человек - каждый восьмой взрослый нью-йоркец. Особенно страшно в бедных кварталах Бруклина и Бронкса. Почему так происходит - другой вопрос; похоже, что вклад фаст-фуда тут не из последних. Возможно, играет роль и то, что среди бедняков много эмигрантов из бедных стран, где принято наедаться до отвала: кто знает, когда на столе ещё будет пища. Есть гипотезы и о генетической предрасположенности таких эмигрантов к диабету - при жирной и сладкой диете. Но речь не об этом. Медикаментозное лечение диабета в США стоит около $1600 в год. У многих бедных нью-йоркцев нет ни страховки, ни денег - поэтому они и не лечатся. Но когда болезнь приводит к тому, что пациенту грозит смерть, если ему не ампутируют ногу - то его будут лечить. Не можем же мы дать ему умереть. Стоимость операции - за 30 тысяч долларов, плюс протезы, плюс выхаживание.
Наша система здравоохранения неэффективна по одной простой причине: недостаток мужества у общества и политиков. Мы отказываемся честно сказать самим себе, кто мы такие, и чего хотим. В результате мы принимаем половинчатые решения, и потому имеем худшее от двух крайностей.
К счастью, в стране появляются мужественные люди, готовые сказать правду. Я очень надеюсь, что в ближайшее время общество осознает, что альтернатив на деле две: или социализированная медицина, или люди, умирающие под заборами просто потому, что у них нет нескольких десятков долларов на лечение. Потому что тратить больше 15% ВНП на здравоохранение мы просто не потянем.
автырь