За чистеньким пограничным польским селом, явно, "витриной", лежали грязные дороги и бедные украинские деревни с соломенными крышами и босыми крестьянами. Плохо жили украинцы под панским гнетом. Обо всем об этом мы узнали подробнее позже, когда были расквартированы на постой в украинском селе. Итак, мы продвигались по бывшей польской земле на запад. Первая ночевка. Бедная украинская хата: земляной пол, грязь, тараканы, полуголые детишки. Я стал разговаривать с одной маленькой девчуркой лет десяти и, порывшись в карманах, подарил ей двугривенный на память. Она была поражена такому богатому подарку и закричала: "Мамо, я имаю двадцать грошей!" Такую сумму она, видимо, держала в руках впервые в жизни.
Вскоре нашу дивизию отвели в глубокий тыл. Полк был расквартирован в маленьком грязном местечке Старый Самбор. Там жили в основном евреи, торговцы и ремесленники, обслуживающие украинские села.
Старый Самбор 30-ых годов 20 века.
Однажды поздно вечером мы остановились на ночлег в каком-то городке. Машины въехали во двор школы. И мы расположились до утра в классах. Есть хотелось зверски. Я взял двух своих солдат (одним офицерам ходить запрещалось) и пошел с ними искать какой-нибудь ресторанчик. Вскоре действительно увидели кабачок в подвальчике, где ярко светились окна и играла музыка. Когда мы вошли в зал, трое в шинелях, в касках, в сапогах со шпорами и с оружием, произошло легкое смятение. Оркестр перестал играть. Некоторые посетители в испуге встали со своих мест. Советских увидели впервые. Я вежливо поздоровался и просил музыкантов продолжать играть. Нас рассматривали с любопытством. За буфетной стойкой стоял хозяин, толстяк в расстегнутой жилетке, с сигарой во рту. Я почувствовал себя, как будто попал на съемки какого-то дореволюционного фильма. "Водка, шнапс?" - спросил меня толстяк. "Нет, - ответил я ,- три кофе и три бутерброда". По моим ручным часам было 12 часов ночи, но за стойкой большие круглые часы показывали всего 10. Я не сразу сообразил возможную разницу во времени и с удивлением сказал хозяину, что сейчас уже 12. Тот улыбнулся, вынул изо рта окурок сигары и, делая им жест в мою сторону, ответил с гордостью: "У нас же европейское время". Надо было видеть, как это было сказано: "Мы же Европа!" В несчастной панской Польше часы шли по Лондонскому времени. "Теперь вам придется переводить часы на московское время," - ответил я. Хозяин кабачка пожал плечами, дескать, посмотрим. Допив кофе и расплатившись, мы покинули этих "европейцев".
Будучи расквартированы в украинском селе, мы воочию убедились, как плохо жилось западным украинцам в панской Польше. В этой стране полноправными гражданами были только поляки. Только они имели право служить и работать на государственной службе. Даже работать чернорабочим на строительстве дороги украинец не имел права - это была государственная работа. Украинец мог стать поляком, для этого он должен был сменить веру и стать католиком. Были предприняты меры и для постепенного перехода украинцев в католичество. Православная вера была подменена униатской, т.е. чем-то средним между православием и католичеством. Украинцев давили налогами. Налог полагался даже с печной трубы, и мы после перехода границы удивились, что хаты стояли без дымовых труб. Дым от печей выпускали просто на чердак под крышу. Были частые пожары. К нам обращались с вопросами, можно ли теперь делать трубы. Мы отвечали, что не только можно, но и нужно. Поздней осенью крестьяне шли в церковь босиком. Перед церковью вытирали грязные ноги о траву, обувались и входили в церковь. А выходя, снимали сапоги и вешали их на шею. Одна пара сапог служила крестьянину всю жизнь, а умирая, он передавал их сыну.
P.S. Воспоминания этого человека весьма интересные и затрагивают все стороны предвоенного периода и Великой отечественной войны. Лукинов прошёл её от начала до конца.
отсюда
