Гопота !!!
(в данном случае это определение не несет никаких отрицательных коннотаций). И можно не озираться на мой паспорт, в графе «место рождения» которого указано: «деревня Воронино, Льговского р-на Курской области». Я ж не Мыхайло Поплавськый и не кандидат в президенты. Мне электорату нравится не нужно (пока?). Тем более, что именно такой взгляд на крестьянство лежит в основе русской правой консервативной идеологии, в приверженности которой я распинался в предыдущем посте. Ноблесс, как известно, облидж. Кстати, А.В.Михайлюку на защите также было сделано замечание, что его концепция явно находится в русле консервативной традиции. Рыбак рыбака видит издалека :-)
Возможно, для продвинутой столичной публики в том, что я конспектирую, и нет ничего сверхреволюционного. Насколько я могу судить, в современной российской историографии это уже довольно заметное течение: Т.Шанин, В.П.Данилов, Б.Н.Миронов, в конце концов. Однако, мы люди сермяжно-лапотные, посконно-домотканные, до нашей уездной колокольни всё с опозданием доходит (всё-таки крестьянские «гены» дают о себе знать!).
В качестве же иллюстрации – конспект первых двух частей главы «Крестьянский мир» и крестьянский бунт». Вся она состоит из разделов: «Сельская община как социальный микрокосм», «Крестьянский мир» и власть», «Крестьянский мир» и внешний мир», «Из крестьян в нацию?», «Крестьянский бунт».
В украинской историографии существует устойчивое мнение, что община противоречила характеру «украинского» крестьянина. Однако, цифры свидетельствуют об обратном. По данным А.М.Анфимова (на эти цифры ссылается и О.П.Реент) общинное хозяйство сотавляло 66% крестьянских наделов. Причем, в трех губерниях: Харьковской, Екатеринославской и Херсонской - общинная форма землевладения составляла 89-97% надельной земли, в других губерниях характерным было подворное владение (от 48,5% на Черниговщине до 94,6% в Подолии). По данным В.Д.Сусорова община составляла 52% крестьянской земли.
И дело, скорее, не в подворном землепользовании, переделе земли или круговой поруке, а в психологических стереотипах («что люди скажут», «чтобы все как у людей»). Сельская жизнь – жизнь на виду. Под общественное санкционирование попадают практически все жизненноважные моменты. С «миром» были связаны важнейшие (повседневные и праздничные) формы общения. Сельская община как малая (контактная) группа осуществляла контроль над исполнением норм поведения.
В этом плане противопоставление украинской «громады» российской «общине» представляется искусственным. «Индивидуализм» украинского крестьянина (сами крестьяне вряд ли понимали значение этого слова) целенаправленно преувеличивается. Индивидуальность вообще возникла в ходе разрушения традиционного общества в Новое время. Глубоко же традиционный «крестьянский мир» - это мир невыделенности человека из группы.
По условиям реформы 1861 года община была вписана в административную систему империи. Согласно «Положениям 19 февраля 1861 года» община определялась, как поселение крестьян (могла быть частью одного крупного или объединением нескольких мелких), проживавших на земле одного помещика, что так или иначе объединяло их хозяйственные интересы (угодья, обязательства перед помещиком). Управление этой общиной состояло из сельского схода и сельского старосты. В ведении общины находились: выборы общинных должностных диц, удаление «порочных» членов, увольнение из общины и прийом новых членов, назначение опекунов и попечителей, разрешение семейных конфликтов, передел земли, распределение тягла, рекрутская повинность, раскладка всех налогов и повинностей. В 1866 году это устройство расширилось на все разряды крестьянства. «Контрреформы» 80-90-х годов еще более укрепляли общину, с целью задержать распад старого сельского порядка.
Но, главное, это не функции, а роль общины, как социального микрокосма. Вся жизнь крестьянина вращалась вокруг трех основных институтов: двор, село, община.
Все вопросы решались на сходе, на который собирались главы крестьянских семейств (дворов). Уважением и влиянием пользовались пожилые, опытные и зажиточные, хозяйственные крестьяне. Однако. Уже с конца XIX века замечается разделение на «партии» «стариков» (консерваторов) и «молодых» (либералов). При решении мирских проблем магарычи. Всяческого рода подкупы, кумовство и сватство играли решающую роль. Крестьяне редко и без особой охоты собирались на сход, вели себя, в основном, пассивно, «зная наперед», что «горлопаны покричат, поспорят и разойдутся». П.П.Чубинский (тот самый) отмечал, что в общественных делах малороссы апатичны и не солидарны. На человека, незнакомого с жизнью села, сходы производили впечатление случайной толпы. «мы, люди, которые не привыкли к сельской речи, манерам и способам выражения мыслей, мимике, присутствуя на разделе земли или расчетам между крестьянами, ничего не поймем», - писал А.М.Энгельгардт. Драки – также распространенное явление сельского схода. Часто сходы заканчивались всеобщей попойкой, особенно в результате удачного решения «персональных» дел. Количество горилки было главным аргументом просителя. Кстати, пьянки на сходах были одним из ведущих аргументов противников сохранения общины.
В общине господствовал принцип круговой поруки, который использовало государство.
Сельское общество и в начале XX века жестко регламентировало, как экономическую, так и духовную жизнь крестьян. Мелочная опека міра культивировала безинициативность и содержанство, личная ответственность растворялась в коллективной.
Ядром общины были крестьянские дворы – уменьшенная копия общины. Семья на протяжении столетий была наиболее крепкой и наиболее консервативной ячейкой общества. Семейно-брачные отношения находились в поле внимания всей сельской общины и зависели от общественного мнения. Только женатые были правомочны на сходах, имели возможность получить зеемлю в надел, завести семейное хозяйство.
Распад патриархальной семьи оценивается большинством исследователей, как результат развития товарно-денежных отношений. Уменьшение контроля с боку старшого после реформы 1861 года вело к разделу большого двора на парные семьи. Соединение парной семьи с земельным наделом вело к росту числа хозяйств, однако результатом раздела становилась бедность, так как уменьшалось количество рабочих рук.
В результате капиталистической эволюции происходили процессы дифференциации села. Формировались новые типы сельского населения. Что вело к разрушению относительно высокой психологической гомогенности традиционного крестьянского сообщества. Однако, не стоит и преувеличивать социально-экономические расхождения между куркулями (кулаками) и другими крестьянами. Хотя куркули эксплуатировали земляков-бедняков, а те их ненавидели и завидовали, тем не менее кулаки считали себя и продолжали оставаться в глазах других крестьянами, которые не имели никакого отношения к мещанам или дворянам. А беднота мечтала не про ликвидацию кулачества, а про то, чтобы самим стать куркулями.
Истины ради, существует и другая, достаточно аргументированная, точка зрения, основанная на том, что «кулаки были настоящей язвой российского села».
Кроме социальных противоречий в сельской среде существовала и масса других: половозрастных, семейных, клановых.
В отношениях на селе главную роль играли отношения между индивидами и группировками, которые строились на личных неформальных связях.
Крестьянский коллективизм имел внешний, вынужденный характер и относился к общинному самоуправлению, міру. Круговая порука и тому подобные явления были вызваны, в первую очередь, не идеологическими или религиозными причинами (которые, скорее, должны были их задним числом поддержать), а суровой реальностью, потребностью выживания. Крестьянская этика – это этика выживания. Крестьянин оставался индивидуалистом, для которого работа на собственном наделе была основой существования, а желания не шли далее зажиточного хозяйствования. Все крестьяне, определенным образом, являлись конкурентами в сфере ресурсов и были чрезвычайно завистливыми по отношению к успеху других. «Сдохла у соседа корова – вроде бы, какое мне дело? А все же приятно». А.М.Энгельгардт писал: « У крестьян страшно развитый эгоизм, желание эксплуатации, зависть, обман, недоверие друг к другу, подкапывание одного под другого, нечестность на чужой работе, унижение слабого перед сильным. Каждый хочет быть щукой, чтобы сожрать карася».
Поскольку уровень потребления и имущественные отношения в традиционном обществе включены в социокультурную сферу, неотделимы от отношений социального престижа, то модернизация вызывает нарушение социально-экономического баланса и приводит к иррациональной демонстрации багатства и «демонстративному потреблению».
Сельская община, мир, удерживали антисоциальные инстинкты крестьянина, однако, когда крестьянин получил возможность накапливать капитал, собственнические инстинкты вырвались в самой уродливой форме.
Дальше идет чрезвычайно интересный раздел «Крестьянский мир» и власть». Поскольку «рука бойцов колоть устала», то ограничимся отдельными моментами.
Сосредоточение власти в руках влиятельных односельчан, поддерживаемое своеобразной клановостью, приводило к процветанию беззакония и должностной преступности, что даже вызывало нарекания государственных властей. Поведение людей, которым удавалось «сделать карьеру» и занять должность в местных органах самоуправления, оставалось типично крестьянским – они стремились использовать служебное положение в корыстных целях, сохраняя при этом прихологию мелкого воришки. Сами склонные к мелкому воровству, крестьяне не осуждали тех, кто «берет себе», наоборот, они признавали за теми, кто «при должности», такое «право». Нормой обычного права были магарычи и подношения.
К числу недоступных крестьянскому разумению абстракций относилоась сфера права. Правовые отношения особ крестьянского сословия не регулировались нормами гражданского права, а базировались на обычном праве. Существовали особые крестьянские суды и правосудие отправлялось там «по справедливости». «чтобы человек был хороший». За некоторые правонарушения крестьянам полагались наказания более мягкие, чем представителям других сословий, а в некоторых случаях крестьян наказывали за поступки, которые вообще не подпадали под действие гражданского права (неразумные траты, пьянство). Таким образом, две части общества существовали в разных системах права, считая право другой стороны «бесправьем».
В духе крестьянской «моральной экономики», где каждый имеет право на необходимый жизненный ресурс, крестьяне были готовы «при случае» к нарушению закона, воровству того, что «плохо лежит», не считая это преступлением. «Бывают и убийства, и грабежи, - писал А.М.Энгельгардт, - однако, в большинстве своем случайно, без заранее обдуманной цели и обычно делаются выпивши, часто людьми в повседневной жизни добрыми…Специалистов по убийствам и грабежам нет, настоящих разбойников нет, однако, каждый всегда побаивается «случая» и остерегается каждого, даже своего знакомого…»
Крестьянская ментальность проявлялась и в двойном стандарте по принципу «свій-чужой». К «чужим» относились все, кто не был членом крестьянского сообщества: помещики, чиновники, горожане. По отношению к ним моральные принципы не действовали. Воровство воспринималось как молодечество, если оно совершено где-то на стороне и не по отношению своего брата-крестьянина.
Следует также отметить и особое отношение крестьян к насилию. Оно было частью повседневной жизни и воспринималось, как что-то естественное. Били скотину, били жену, что считалось необходимым и благочестивым, битьем наказывали детей. Наказание розгами предпочиталось выплате штрафа. Грубость сельских нравов, склонность крестьян к насилию в быту,драки, жестокие самосуды были распространенным явлением. Возле питейных заведений собирались толпы молодежи , которые устраивали драки, заканчиавшиеся нередко не только членовредительством, но и смертью.
Отдельная песня – крестьянское представление о государственной власти. Правительство не могло быть плохим или хорошим, оно может быть только сильным или слабым. Правительство должно быть властным и сильным – т.е. способным добиться абсолютного послушания. При слабом правлении создавались условия для возвращения воли, которая понималась, как право делать то, что захочется, без оглядки на запреты.
И еще одно наблюдение. Изучение реального крестьянства великолепно помогает в деле адекватного восприятия современных социальных процессов, работает на концепцию «Нового Средневековья» и «неопейзанства». Вот из последнего:
- Покажите, пожалуйста, на карте мира государства, где ислам является доминирующей религией?
- …?
- Покажите страны, где большинство населения составляют мусульмане.
- …?!
- Ну, исламские государства - страны, где мусульмане живут!
- …?
- Там американцы сейчас воюют!
-…?
- В каких странах сейчас воюют американцы?!
- В Чечне?
Кстати, девушка, давшая этот ответ, одна из самых прилежных в группе. И одна из самых развитых: она знает слово «Чечня». Для среднестатистического выпускника украинской школы это очень много. Согласитесь, что выше уровня Эллочки-людоедки.
По всей видимости, национальный этап развития нашего общества оказался самым коротким.
автырь